Основание преподобным Герасимом других монастырей и посещение их

Памятник Преподобному Герасиму в г. Вязьма

В городе Вязьме св. Герасим основал монастырь в память св. Иоанна Предтечи, существующий и по настоящее время. До прихода Преподобного на место, занимаемое теперь монастырем, не было никакого поселения, а стоял очень густой ольховый лес, который перерезывался речкой Бебрей.

Монастырь Иоанна Предтечи, город Вязьма

«На этом месте прежде была корчма, прибежище блудников и разбойников, и прочим играм бесовским: душегубству, убийству, кровопролитию». В лесу, окаймлявшем берега речки Бебря, с давних пор был притон воров, разбойников и всякого рода буянов, которым правильная охраняемая законом жизнь казалась невыносимой. Во время Преподобного здесь нашли себе приют кутежи, разврат и своеволие людей, которые видели, что народ неодобрительно судит об их жизни и презирает их. Сюда собирались и из самой Вязьмы, и из окрестностей разные порочные люди, желавшие погулять и побесчинствовать на свободе, никого не стесняясь, в кругу товарищей, предававшихся постыдной страсти к вину. Любил заглянуть в этот уголок важный в то время боярин Телепнев-Оболенский, имевший невдалеке от города поместье, ныне село Спас-Телепнево. Вместе с ним и без него заявлялись сюда разные мелкие бояре («дети боярские»), которым представлялась бесцветной честная, трезвая и трудолюбивая жизнь.

Следует припомнить, что это было время великих смут, козней, подкопов и безначалия в Русской земле. По смерти великого князя Московского Василия Ивановича в 1533 году, наследником престола был объявлен трехлетний Иоанн (получивший впоследствии прозвание Грозного), управительницей сделалась его мать Елена, а вся власть попала в руки бояр. Бояре поделились на партии, которые не могли ужиться между собою и постоянно строили друг другу козни. Во главе одной стоял Глинский, во главе другой - князь Иван Телепнев- Оболенский. Волнения придворного боярства отдались и в мелких городах Руси: и там одни стояли за Глинского, другие за Телепнева, причем первые всячески досаждали вторым и наоборот. Во время этих междоусобий и распрей угасло уважение к закону, ослабели бразды правления и воцарились произвол, безначалие, пренебрежение к порядку и согласию. Суда и правды искать было негде: не было единого полновластного правителя. Вот почему и буйная пестрая толпа гуляк, образовавшаяся в предместье Вязьмы, совершала всякие несправедливости и мерзости, никого не стесняясь; тем более, что она могла опираться на сильную руку Телепнева. Подгуляв во всю широту русской природы, пьяная ватага не останавливалась ни пред каким бесчинством, особенно потому, что в ее составе, кроме бояр, было много людей бесчестных, в воровстве и грабежах потерявших всякий стыд. В минуты грубого и бесшабашного разгула этой шайки плохо приходилось обитателям Вязьмы: ни имущество, ни честь, ни сама жизнь их не были ограждены от посягательств пьяной и безнравственной ватаги. Нельзя было ни пройти, ни проехать мимо места, где свили гнездо беззаконники, не подвергаясь нападению и оскорблению, и эта участь одинаково постигала как коренных жителей, так и приезжих. Обратиться за судом и защитой было не к кому: Телепнев при своей силе всегда мог оборонить от преследования властей своих товарищей по разгулу и бесчинствам. Притом же, совершая грабежи и убийства, разношерстная шайка проходимцев могла представить Телепневу дело так, что она нападает на его врагов, приверженцев партии Глинских. Как бы то ни было, мирные жители города Вязьмы и окольных селений были в отчаянии, не зная, что делать, у кого просить защиты и покровительства от притеснений беспутной и развратной шайки.

Весть о тяжелом положении жителей Вязьмы распространилась далеко за окрестности города; она не замедлила коснуться и чуткого слуха святого основателя Болдиной обители. Имея сердце, всегда готовое отозваться на вопль несчастных, Преподобный проникся глубоким состраданием к плачевной участи вязьмичей. Несмотря на опасности, которые могли грозить ему от пьяного и развратного стада злодеев, он решился в конце 1535 года посетить Вязьму и по возможности поднять дух ее жителей. Слова Христа-Спасителя: «Пастырь добрый душу свою полагает за овец» звучали для св. Герасима призывом идти на помощь несчастным, невзирая ни на что. Он пришел в Вязьму со своим учеником Симеоном и бесстрашно явился в притон развратников увещать их исправить свою жизнь и оставить в покое мирных граждан. На людей, заматеревших в грязи и пороке, нельзя подействовать сразу; поэтому Преподобный устраивает на берегу реки Бебря келью и начинает поститься и молиться, чтобы своим примером влиять на разнузданную толпу. Поселение Преподобного бок о бок с притоном гуляк и грабителей должно было так же поразить их, как поражает безмятежно пирующих неожиданный удар грома и блеск молнии, режущей глаз. Разгул и грабеж уже не могли более совершаться с наглой откровенностью; чувство беспокойства и неловкости должно было посетить душу людей, не привыкших стесняться и бояться. Когда к примеру присоединилось полное огня и воодушевления слово Герасима, когда он явился в гнездо буянов и начал призывать их к честной доброй жизни, между ними произошло разделение. Одни стали поддаваться убеждениям проповедника, другие ожесточались от его слов, видя в них помеху для привольной и разгульной жизни. Замечая распадение своего товарищества под влиянием речей и примера отшельника, некоторые из буянов прибегли к побоям и жестокостям, чтобы прогнать проповедника, но никакая сила не мота охладить его ревности к делу Божию. Несмотря на побои и ругательства, святой опять и опять является среди преступников, со слезами на глазах умоляет их исправиться, грозит судом Божим, будит их уснувшую совесть, и его труды увенчиваются успехом.

Немало прошло времени, как святой поселился в Вяземских пределах, немало претерпел он от бесчинствующих, но сделал Божие дело: реже стали сходиться буяны, прекратились грабежи и разбои и ободрились напуганные жители. Многие из преступной клики стали на путь добра и начали вести честную трудовую жизнь, остальные разбрелись по другим местам. К Преподобному же с разных сторон стали стекаться ревнители благочестия. Одни брали благословение, беседовали и покидали его, другие оставались при нем и строили себе кельи. Так на месте грабежа, насилия и разврата возник приют молитвы, отречения от мира и собственности, покров чистоты и непорочности. К 1542 году около Герасима собралось довольно братии и он отправился в Москву просить разрешения на устройство обители. Разрешение было получено от Грозного Царя и устроена была церковь во имя святого Иоанна Предтечи, явившегося Преподобному в видении, когда он задумал основать обитель. По имени главной церкви и монастырь получил название Иоанно-Предтеченского; позднее св. Герасим устроил при монастыре храм во имя Вознесения Господня.

По мере того, как Иоанно-Предтеченская обитель больше и больше устраивалась, все сильнее и сильнее приливал к ней народ из окрестных деревень и селений. Некоторые принимали иночество, другие просили позволения поселиться по соседству с монастырем, чтобы назидаться его богослужением и учиться праведной жизни у св. Герасима. Так образовалась монастырская слободка, которая особой царской грамотой была освобождена от всяких податей и повинностей. Но спустя немного времени явился в Вязьму царский посланник, который задумал привлечь монастырских крестьян к повинностям наравне с остальными. Крестьяне отказались платить подати, от которых были освобождены по воле царя; посланник начал их преследовать и подвергал очень жестоким побоям. Узнав об этом, Герасим послал к нему иноков, чтобы они с ласкою и любовью попросили его освободить крестьян от незаконных поборов. Посланник не обратил внимания на просьбу иноков, начал поносить их начальника, св. Герасима, а крестьян по-прежнему подвергал притеснениям. Иноки донесли Преподобному, как поступил с ними посланник, и услышали кроткие слова св. Герасима: «Вскоре мы сможем увидеться здесь с ним и, с Божьей помощью, найдем правду». Святой во второй раз отправляет к посланнику иноков с той же просьбой, но монастырским крестьянам не делают никакого облегчения. Мало того: посланник опять начинает осыпать укоризнами пр. Герасима, и вдруг на него находит припадок: он повергается на землю, изо рта показывается пена, зубы издают страшный скрежет... Свидетели, бывшие при этом, пришли в ужас; они признали это наказанием Божиим за хулы на святого отшельника, и понесли больного в Иоанно-Предтеченский монастырь к Преподобному. Св. Герасим сотворил молитву над посланником и он пришел в сознание, но испытывал страшную слабость в теле, не имея сил двинуть ни одним членом. Он начал горько рыдать и просить Преподобного: «Отче, прости меня Бога ради; согрешил и пред Богом, и пред тобою». Св. Герасим кротко и любовно напомнил ему, что Господь запретил лихоимствовать, что с подчиненными следует обращаться мягко и милостиво, отправился в церковь и помолился за больного. Посланный почувствовал, что его члены укрепились, здоровье возвратилось. Со слезами на глазах стал он благодарить Преподобного, который воздал ему за зло добром. Герасим запретил ему рассказывать об исцелении от недуга и отпустил с миром

Пробыв около 7 лет в Вязьме, устроив монастырь, собрав до 40 человек братии и поставив над нею игуменом своего спутника и ученика Симеона, Преподобный возвратился в Болдину обитель. Но ему недолго определено было Богом пробыть здесь: слава об его святой жизни и благодати вязьмичам вызвала его на новый нелегкий подвиг. В знаменитых Брынских лесах, нынешней Калужской губернии, как в окрестностях города Вязьмы, с незапамятных времен укрывались воры, грабители и разбойники, беспокоившие окольных жителей. Прослышав о благодеянии, какое Преподобный оказал вязьмичам основанием монастыря, калужане решились прибегнуть к нему за помощью и защитой от удальцов, живших в Брынских лесах. Святой живо откликнулся на просьбу и, по своему обыкновению, отправился пеший в знаменитые леса, отстоявшие от Болдиной обители на 300 верст. Там, на реке Жиздре, он построил на время келью, начал рубить лес, на своих плечах сносил его в одно место, возвел несколько построек и тем положил основание новому монастырю. Около него стала собираться братия, число которой возросло до 42, выстроена была церковь во имя Живоначальной Троицы с приделами Введения во храм Пресвятой Богородицы и преподобного Сергия Радонежского чудотворца. И на этом новом подвиге Преподобному пришлось вынести много горя от злых людей, которым он мешал своею чистой и беспорочной жизнью. Но терпение, пост и молитва к Единому Защитнику Богу ограждали его от уныния и тоски, которые могли закрасться в душу всякого другого человека под гнетом преследований. Господь увенчал успехом начинания святого несмотря на все невзгоды. Устроив монастырь и поставив в нем игуменом своего ученика Петра (Коростелева), Преподобный возвратился в Болдинский монастырь.

В то время, как св. Герасим устраивал монастырь в Брынском лесу на реке Жиздре, совершилось следующее чудо с сыном одного приказчика Лавра Соколова Леонтием. Лавр Соколов, неизвестно почему, стал поносить Преподобного Герасима и Болдину обитель, устроенную им; когда он изрыгал свои хулы, злой дух вселился в его единственного сына Леонтия. Больной падал на землю, трясся всем телом, скрежетал зубами, испускал изо рта пену и метался из стороны в сторону, так что его должны были приковывать, и это повторялось каждый день. Тяжело стало отцу видеть страшные мучения сына. Он начал горько раскаиваться в своих безумных хулах на св. Герасима и решился загладить свой грех. Он отправляется в Болдин монастырь и везет с собою сына закованным в железо; пред братией обители он кается в своих глумлениях, просит прощения и помощи. Священно-иноки стали молить Бога за больного, но не могли пособить ему в отсутствии своего начальника - преподобного Герасима, находившегося на Жиздре и занятого устройством обители. Бесноватый прожил немало в монастыре, пока св. Герасим, по озарении от Духа Божия, не поспешил к нему на помощь, оставив калужские пределы. Преподобный внезапно объявил своим сотрудникам по устроению обители в Брынском лесу: «Ныне подобает мне поспешить и посетить приведенного к нам в Болдин монастырь». Ученики пришли в изумление, не понимая этих слов, так как никто не приходил из Болдиной обители и не было известно, что кто-либо привезен в нее. Когда Преподобный подходил к Болдиной обители, братия вышла к нему навстречу, вместе с беснующимся, который в это время был свободен от припадка и мог идти. Но вдруг с больным сделался припадок: братия на руках понесла его навстречу св. Герасиму, причем больной страшно стонал, кусал зубами несших его, рвал ногтями их одежду и царапал лица. Преподобный, приблизившись к бесноватому, взял его за правую руку и больной тотчас успокоился; по приказанию Герасима его повели в церковь. Здесь Преподобный вместе с братией совершил моление об исцелении больного от недуга и бесноватый совершенно выздоровел. Отец не помнил себя от радости и с того времени начал питать к святому Герасиму безграничную любовь.

Наконец, св. Герасимом был вызван к новой жизни монастырь, отстоявший на 30 верст от Дорогобужа вниз по Днепру, при большой дороге, на месте, которое прозывалось Сверковы Луки. Преподобный любил уединяться в глухие, недоступные человеческому взору, места,чтобы вдали от всех треволнений жизни глубже войти в себя и пламенней помолиться Творцу. В одно из таких путешествий он пришел на место, прозываемое Сверковы Луки; ему понравилось там, и он решил устроить монастырь. В литовское владение, до 1522 года, в Сверковых Луках был небольшой монастырь, всего в две кельи, и выше этого места, на другой стороне Днепра, была такая же малая обитель. Когда, в силу перемирия 1522 года, Смоленск остался за Москвой, Сверковыми Луками, по воле великого князя Василия Иоанновича, начал владеть его боярин, по имени Яков Андреевич Салтыков. Большой любитель охоты и звериной ловли, Салтыков часто заезжал в Сверковы Луки, в окрестностях которых водилось много дичи, и нередко ночевал здесь. Во время своего пребывания в Сверковых Луках, боярин, на правах полного хозяина, позволял себе крайне неприличные и дерзкие выходки, например, он решался ночевать с собаками в монастырской трапезе. Преподобный воспылал великим негодованием, узнав о таких поступках православного боярина и решил поднять Сверколуцкий монастырь от унижения, в котором он находился из-за своей незначительности. Боярин видел, что с поднятием и развитием монастыря, прекратится его власть: многие крестьяне поселятся вблизи обители, отойдут в ее собственность и перестанут быть его холопами.

Он начал воздвигать разные преграды, чтобы помешать святому делу Преподобного, предпринимал попытки прогнать его, но ничто не могло отклонить святого от его доброго намерения. Он с кротостью говорил боярину: «Ты почтен Богом и государем, и тебе следует быть ревнителем благочестия, а не нечестия. Так как ты, могут поступать лишь нечестивые, тебе же, христианину, должно поступать по-христиански. Слышишь, что говорит пророк Давид: «Человек, в чести сый, неразуме, приложися скотом несмысленым и уподобися им». Сильные сильнее отвечать будут: тебе следует быть довольным царским жалованием - поместьями и вотчинами, а земля, на которой строится монастырь, не тебе принадлежит - ею владеют Бог и Церковь». Но на испорченного боярина, привыкшего, чтобы все трепетало пред его властью, не действовали правдивые слова св. Герасима, он не оставлял своих попыток мешать Преподобному поднять от падения монастырь. Тогда подвижник решился просить защиты у высшей власти и отправился бить челом государю, сыну Василия Иоанновича, Ивану Васильевичу Грозному. Царь принял сторону отшельника, распорядился, чтобы ему дано было позволение на устройство монастыря в Сверковых Луках, и особой царской грамотой наделил монастырь земельными угодьями. Преподобный, с помощью Божьей и благочестивых христолюбцев, воздвиг холодную церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы и теплую, трапезную, во имя святителя и чудотворца Николая. Были построены кельи для братии, которой, по призыву Герасима, собралось до 35 человек, и назначен был в строители ученик его, по имени Сергий. Боярин же Салтыков, долго противодействовавший отшельнику и враждовавший против него, под конец жизни проникся высоким уважением к св. Герасиму, оставил мир, отпустил на волю своих холопов и постригся в монашество в Болдиной обители. Он чувствовал свою вину перед св. Герасимом и, по преставлении его, каждодневно молился перед его гробницей, проливая горькие слезы. Прежде, чем войти в церковь для пения богослужения, он обыкновенно повергался пред мощами Преподобного и взывал к почившему о прощении грехов, в которых был повинен пред ним. Он жил в Болдиной обители в благочестии и покаянии и, по смерти своей, был погребен недалеко от гроба преподобного Герасима.

Памятник Преподобному Герасиму

Пр. Герасим не оставлял основанных им монастырей без своего бдительного надзора: он часто посещал их и следил за чистотой веры и жизни в среде братии, обитавшей в их стенах. Во время этих посещений он разбирал несогласия, если они появлялись между иноками и увещевал их к соблюдению церковных заповедей и уставов. Он указывал на то, что земная жизнь человека кратка, что за нею наступит другая, которая не прекратится во веки. Если иноки потрудятся, как требует церковь и Евангелие, здесь на земле, им даровано будет неизреченное блаженство на небе. «Если бы знал кто, братья,- говорил св. Герасим,- какая радость ждет в будущем труждающихся в жизни этой Господа ради, не дал бы покоя себе во все дни жизни своей, но в трудах и терпении, тяжелых страданиях прожил бы все свои дни». Он советовал инокам помнить час смертный, иметь любовь друг к другу и оставлять злопамятство, быть прилежными к молитвенному подвигу, старательно посещать церковь, внимательно слушать чтение и пение божественных служб. «Тогда,- наставлял святой своих учеников,- вселится в вас страх Божий и тьма греховная бежит от вас, свет чистоты и бесстрастия озарит души ваша и увидите солнце правды и войдете в чертог небесный, как мудрые девы. Украсив души свои, вместе и каждый в отдельности, повинуйтесь наставникам вашим, которые заботятся о душах ваших, потому что хотят воздать слово о вас Богу в день судный».